Сеть дронов (СИ) - Страница 57

— Мужики, чего темно-то так? — скаут привстал с земли. — Не вижу ни хрена. Чего вы ржёте, как кони, у меня в ушах треск стоит… Меня что, по голове кто-то стукнул?

— А-а-а-а… — простонал Киса, упав на бок, — падстулом… ой, ржунимагу!!!

— Ы-ы-ы… уроды, — Пацак прыгал на месте, — нельзя мне щас смеяться — у меня в груди всё хрустит…

— Моня-а-а-а, пощади, мы щас рассыплемся, — выдавил сквозь смех Марек, — Погоди, фотки перешлю, сам поржешь… А-а-а, нет, погоди, потом пошлю… Сил моих нет…

Алекс веселился вместе со всеми — ситуация действительно была смешная, а позы пострадавших дронов годились для показа в программе «Нарочно не придумаешь». Однако давненько я так не смеялся, думал он, сохраняя на память видеообраз всей группы. И при этом он чувствовал, как вместе со смехом в душе уменьшается напряжение последних дней, и дышать становится значительно легче.

А, сквозь пожелтевшие кроны невысоких островных берёзок, вдруг выбрызнули чистым светом солнечные лучи, вмиг разукрасив весь мир в яркие, сочные цвета. Но плотные тучи с востока, слегка приблизившись, отбрасывали на половину небосвода со своей стороны, свинцово-синий оттенок. А серо-стальное море, что шумело внизу, под обрывом, пахло прелыми водорослями, немного аптекой и, простираясь на полмира, кидало на небо свой серо-стальной отблеск. И благодаря сияющему Солнцу, все эти краски становились насыщенными и приобретали в своё определение слово «яркий» — ярко-серо-стальной, ярко-свинцово-синий. Растущая недалеко от места, описываемых событий, молодая, изящно изогнутая осинка, на фоне этого насыщенно-синего неба, пылала огненно-оранжевым костром. Осень стояла в этом году зо-ло-тая.

Когда смех пошёл на убыль, Алекс взял инициативу на себя:

— Ну, так что, будете объяснять мне суть претензий, или я уже пойду?

И веселье сразу закончилось.

— Да, что тут объяснять? — сказал грустным голосом посуровевший «коллега» Киса. — Этот Хариус, который в тебе сидел, ну, то есть в твоём дроне, конечно. Отобрал у меня медальон, который я в старой траншее откопал. Я, дурак, вздумал ему похвастаться. Мы на краю высокого обрыва стояли в это время. Он меня туда заманил эдельвейсы смотреть. Эдельвейсы, говорит, там растут самые красивые. За букет таких цветов, на Фактории, по целых десять центов дают. Ну, мы стоим над обрывом, а он и говорит, дай, мол, твой медальон глянуть и по каталогу проверить, вдруг ценный. Я и дал, балда. А он мне и говорит — вон, смотри, эдельвейс на карнизе растёт. Я, дурак, нагнулся. А этот гад, меня и столкнул. Я так грохнулся тогда, что разбился вдрызг. Еле потом денег на починку набрал, хорошо хоть друзья помогли. Вот мы теперь и ловим этого подлеца, чтобы рассчитаться по-честному. Думали, ты — это он. Извини, ошиблись. Только вот теперь мы не знаем, как его найти. Он, видать, дрона поменял, чтобы скрыться от нас.

— Эх, молодёжь. Знаний у вас мало, оттого и разводят вас, как зайцев. Эдельвейсы — высоко в горах растут. На Кавказе, или в Альпах. А здесь остров, почти что равнинный — наши сопки и скалы, это только для нас, дроннеров, высокие. А для человека, так, холмики, да камни.

— Да знаем мы. Теперь. Только медальона этим не вернёшь…

— Погоди-ка… — Алекса посетило внезапное озарение. — А ведь я ещё не смотрел, что в бардачке этого модуля лежит.

И он быстро дал команду дрону — «Открыть багажник». Затем запустил туда руку и к удивлению собравшихся извлёк на свет, свёрнутую в плотный комок, грязную тряпицу. И развернул её. Там лежал, тускло отсвечивающий серебром, небольшой, круглый медальон в виде черепа с костями и с непонятной надписью готическими буквами по краям, что-то типа «AHNENERBE»…

«Надо же! — удивился он. — Да тут целое сокровище. Бонов на двадцать, тридцать. А если окажется, что это раритет, то и сотни на три-четыре потянет. Надо будет с Карчмарём посоветоваться… А я и не знал. А вот интересно, использовал бы я его, если бы нашёл раньше? Наверное, вряд ли. А, может… Подумал бы, что это от Василия Васильевича гонорар. В странной, правда, форме».

— Ну-ка, глянь, не он?

— Он!!! — заорал, всё ещё лежащий на земле, Киса. — Вот это и есть мой медальон. Я его в траншее откопал. Там ещё очки были, сломанные, и часы старинные, тоже почти совсем истлели, кроме цепочки и обода от корпуса серебряного, ничего и не осталось. Я на них вступительный взнос в гильдию заплатил. А больше там ничего нет, одни кости. Вот на ребят и не хватило… Долг за ремонт и взнос, вот и всё.

И он глубоко облегчённо вздохнул. А Алекс подумал, в этот момент: — «А, вот если бы использовал, то сам бы стал гадом. И никогда бы уже не стал свидетелем, столь счастливого момента».

— Ну, что ж, — сказал Алекс, — раз твой, то на, держи. И больше на эдельвейсы не засматривайся — вещь у тебя, похоже, действительно ценная, береги его.

И он протянул Кисе медальон. Тот благоговейно принял его на обе вытянутые клешни, и торжественно показал остальной компании:

— Видали? А вы не верили…

— Да ты чё, Киса! Верили мы, не сомневайся, — сказал траппер-Пацак, — иначе бы мы на твою авантюру, с выслеживанием и нападением, так легко бы не пошли. Только вот, чё нам теперь делать-то? Как чиниться-то будем — денег нету ни хрена.

— Мужики-и-и… — жалобно взвыл, ничего не видящий, Моня, — фоток мне накидайте скорее! Дайте хоть глянуть, из-за чего я тут зрения лишился…

— На, Моня, лови, — покровительственно шлёпая того по плечу, сказал Марек, и всё весело засмеялись.

Алекс смотрел на ребят и думал, что это за негодяй такой был, до него в этом дроне, что такую подлость сделал. Обычно, после подобных поступков, даже значительно менее подлых, дроннер мог спокойно вычёркивать себя из списка обитателей Острова — всеобщей травли не мог выдержать никто. «Хорошо, что им ещё такой… — он чуть было не подумал, «честный», но вспомнил разговор с Карчмарём, и изменил формулировку, — достаточно порядочный попался…»